Полдня гонялся за этими бастардами… Может до воскресения ещё поймаю. Нет, так нормальные, на руки лезут, только телефон достал… никогоОни обитают в труднодоступных местах. Обратите внимание на уши.
Я насчитал пятерых. Мамашу трясу: куда ещё двоих дела? Мур-мур...
Ну, пока всё.
Некоторых особенно...
Начать хотелось бы с небезысвестного антуража, эстетично украшающего парки, скверы, газоны и аллеи:
Табличка очень важна, она информирует, что красная линия огораживает не место преступления и здесь не ведутся строительные работы, но ходить тут и оставлять следы не надо. Ходить надо по асфальту, именно для того его четыре раза в год меняют. Всё для людей.
Но это только присказка, сказка впереди:
Какзалось бы ничего необычного, ведь оставить свой след, наступить в свежепокрашенное, сообщить потомкам жизненно необходимое «Здесь был Вася» — это абсолютно естественно для мыслящего человека, странно другое: следы обрываются посередине перехода. Гипотетически, если отбросить мистику и фантастику, и прочую антинаучную эзотерику, остаются две заслуживающие внимания версии: субьект либо телепортировался, либо вознёсся. Второе наиболее вероятно, учитывая, что подобное случалось ранее и прецедент зафиксирован документально ещё в древнейших исторических хрониках. Но так же нельзя отрицать возможность мгновенного перемещения в пространстве. Некоторые люди обладают такими способностями, особенно, если к ним обратиться с некоей просьбой. Вполне возможно нечто аналогичное внезапно застигло хозяина следов на пешеходном переходе, и вынудило его срочно изменить своё местонахождение. Так или иначе, безымянный след навсегда остался в истории планеты Земля (по крайней мере пока не перекладут асфальт). Маленький шаг для человека, и огромный скачок для всего человечества. Впрочем, это уже совсем другая история...
P.S. С просьбой разрешить задачу мы обратились к доктору Котэ, специализирующимся на аномальных явлениях:https://www.youtube.com/shorts/VEZzeKAFO0o Но пока что сообщений от него не поступало.
— «Колобок» или «Теремок», я так понимаю, тебя мало заинтересуют.
— Не-а.
— Да, ты их наизусть знаешь. «Курочка Ряба»? Ага. Устарело. Ладно. Вот тебе новая сказка.
— Новая?
— Новейшая. Современная.
— Здорово! А супергерои там будут?
— Будут.
— Суперзлодеи?
— Ещё бы. Куда ж без них. Ладно, в общем, история такая. Парень…
— Принц?
— Нет. Парень приглашает понравившуюся ему девушку…
— Принцессу?
— Тихо. Парень приглашает понравившуюся ему девушку ночью на пруд, послушать жаб и лягушек. Нормальное явление. Очарованная кваканьем, девушка впадает в восторженный ступор. Парень, пользуясь моментом, пытается её поцеловать и залезть под юбку, тоже вполне естественное побуждение, но лягушачий хор внезапно смолкает, словно по взмаху дирижёрской палочки, девушка очухивается, влепляет ухажёру увесистую оплеуху, тот падаед в пруд. Оскорблённая романтизмом барышня с гордо поднятой головой удаляется, оставляя напутствия «джентльмену» в выражениях, которые тебе ещё рано знать.
— Хи-хи.
— Вроде того. Лягушки продолжают квакать, а парень, выбравшись из жабье-лягушачьего царства, обретает лягушачьи суперспособности.
— А какие у лягушек суперспособности?
— Язык. Супержаба теперь может выстреливать языком прицельно на восемь метров.
— Ух ты!
— Он постепенно покрывается пупырышками, ноги и руки превращаются в зелёные лапки, глаза вылезают на макушку.
— Ой.
— Помимо очевидных преимуществ всё это приносит некий дискомфорт. И вот, во сне к нему приходит Царевна-Жаба и говорит, что спасёт его лишь всёпобеждающая любовь, то есть снять проклятие можно, только если он сумеет чудо-языком овладеть женщиной. Днём он вынужден прятаться, а в тёмное время выходит на улицы и нападает на одиноких гражданок. Ничего у него не получается. Любовь не залаживается. Полиция начинает охоту на необычного маньяка, чей фоторобот висит уже на каждой стене в городе. В итоге несчастный Жаба возвращается в пруд и остаётся там жить. Квакает восьмым тенором, и с грустью наблюдает, как под его пение юные, и не очень, парочки обнимаются, целуются и кувыркаются на берегу. Всё.
— Значит, Супержаба и сейчас в пруду? В нашем пруду?
— Наверное.
— Пап, давай как-нибудь сходим?
— Как-нибудь давай, а сейчас спи. А я тоже пойду сказку послушаю.
— Да?
— Да. «Новости» называется. Спи!
— Попросила тут меня одна цыпа: «Ой, подержите, пожалуйста, мою собачку, я в магазин на минуточку сбегаю».
Ну, хули, подержу, думаю, может ещё чё перепадёт. Лялька нормальная такая.
Стою, курю. Эта крыса на поводке хлебало раззявила, язык вывалила, на меня смотрит. Полпачки уже скурил, где же эта блядь ходит? Очередь там, что ли, за тампаксами? Кто ж знал, что через магазин проход в соседний двор? Вот и живёт теперь со мной. И таскаю с собой по всюду. А куда мне её? Я ж не чёрт, что б живое существо вот так бросить. Да и привязался к уродине, чё-то. Чё вылупилась, рыбоглазая? Обосралась? Дай жопу подотру. Всё. Пошли домой. Нам ещё с тобой в ночную бомбить. Ладно, пока, увидимся.
— Удачной охоты, мистер Уик.
— Ага. И тебе не хворать. Дези, за мной!
— Иду, послеобеденный моцион совершаю, вдруг пучить начало. Думаю: пёрну хорошенько, оно и полегчает, да так душевно бзданул, с напрягом, что обосрался. Перебор, стало быть, получился. Представляете моё замешательство? Ещё бы! Не шагать же в таком виде по улице, в самом деле. Исключительно невозможно. Вот я в автобус и заскочил, сюда, к вам, значит. Мне буквально одну остановочку. Прошу прощения, сограждане, за причинённый дискомфорт и сердечнейше благодарю за высокое понимание. О, дети Эврипиды и Гомеры, раскройте пламени уста! Ы!
— Ай-яй-яй, а за проезд-то я за всей этой несуразностью и не заплатил! Как неловко получилось.
— Удачной охоты, мистер Уик.
— А? Да-да. Спасибо.
— Если я развяжу тебе рот, ты не станешь кричать, так же?
Девочка закивала.
— Не кричи, пожалуйста, — людоед снял повязку: — Вот умница. И перестань дрожать. Не бойся.
— Вы меня съедите?
— Да. Ну вот, опять! Прекращай! Я же тебя не живьём съем! Я сначала тебя убью. Это быстро и не больно. Просто заснёшь. А если будешь бояться, твоё мясо будет горьким и невкусным, придётся выбросить его или скормить Тишке, а Тишка у меня большой привереда. Он тебе нравится? Нравится. Он всем нравится. Успокойся. Я объясню. Дело в том, что когда человек или животное испытывает страх, то есть находится в состоянии стресса, в организме происходят определённые химические процессы, в кровь выбрасываются адреналин, кортизол, клетки начинают вырабатывать гистамин, всё это попадает в мышечные ткани, понимаешь? Отсюда горечь и жёсткость.
Девочка бесшумно заплакала.
— Не расстраивайся, — вздохнул людоед, вытирая ей слёзы: — В конце-концов, бояться это так же естественно, как радоваться, смеяться, любить, — он немного помолчал, затем щёлкнул пальцами: — Главное — это маринад! Некоторые дилетанты, считающие себя виртуозами кулинарии, отдают предпочтение уксусу, а я добавляю лимонный сок и непременно втираю базилик. Буквально через два часа при комнатной температуре феле приобретает необычайную мягкость и нежность, и даже приглушается горечь. Но тут уже дело за соусом. Чесночный соус с томатами. М-м. Ох, честное слово, напишу свою поваренную книгу! Правда, столько хлопот с издательством и продажами. Однако, разговоры о еде здорово разогрели мой аппетит. Пора заняться ужином.
Людоед встал, насвистывая, накинул белый фартук, достал блестящий тесак.
— Не надо! Мама! — девочка, в попытке освободится от верёвок, упала вместе со стулом на пол.
— Ц, — недовольно цокнул людоед: — Ну, что за капризы… Сегодня такой дивный вечер.
— Что ж, выглядит и пахнет весьма привлекательно, как думаешь, Тишка?
Пёс сидел у ножки стола, терпеливо ожидая, вилял хвостом.
— М-м… Тьфу… Сука…, — людоед поморщившись выплюнул кусок жаркого на тарелку: — Истеричка. На-ка, попробуй.
Тишка с жадностью принялся жевать брошенный ломоть.
— Ну, как?
В ответ доносилось довольное чавканье.
— Эх, надо будет следущую порцию потушить. С баклажанами.
Людоед откинулся в кресле, закурил трубку:
— Вот скажи мне, дружок, кто им виноват, что они идут с незнакомым человеком, неизвестно куда? На что они расчитывают? Мама… Разве мама не учила их так не поступать? Учила, конечно. Но вся штука в том, что сидит внутри них. Они хотят быть съедеными, хотя, возможно сами этого не осознают.
Тишка понимающе рыкнул.
— Да. Мы вершители своей судьбы, хранители своих страстей и пороков. Кто знает, быть может мне свыше была дана способность привлекать жаждущих поедания. Это мой дар. Моё предназначение. Моя миссия. Что? Ты думаешь я болен? Не больше, чем кто-либо, уверяю тебя. Просто я знаю, что я должен это делать. И я это делаю. Ещё? На, мой хороший. Законы мироздания предполагают...
Зазвонил телефон. Людоед недовольно снял трубку:
— Да. Понял. Эксперты уже там? Выезжаю.
Офицер оделся, сунул пистолет в кобуру под мышкой, нацепил на ремень жетон:
— Что смотришь? Сегодня ночуешь один. Похоже, серия вырисовывается. Маньяк в городе объявился. Откуда только такие уроды берутся… Не скучай и не шали, — он потрепал пса по холке и вышел.
Тишка облизнулся и грустно лёг на коврик у двери, сложив голову на лапы.
Как приятно возвращаться домой, где всё по прежнему, где ничто не тронуто развратной рукой и валяется (то есть, лежит) на своих местах, покрытое толстым слоем ожидания. Вот:
Это фонарик. В далёком детстве он выполнял функцию маяка, к которому стремился Отважный Капитан, что объездил много стран, чтобы спасти прекрасную Леди-Лебедь из жадных лап коварного Заратустры, злого волшебника, что обитал в Чёрной башне, где глумился над пленницей и вынашивал свои инфернальные планы.
Вещь раритетная, со знаком качества:
А это. Это же прелесть!
Аккумулятор, батарейка размером с сам фонарик, достижение советской науки.
Маяк погас. Лебедь спасена. Заратустра бежал. Капитан стал майором.
— Лейтенант Рич, прибыл за заключённым №666.
— То есть, как это прибыл? То есть, как это за заключённым?
— Переводится в Тауэр, сэр.
— С какой стати?
— Заключённый Бэзил особо опасен, в связи с возможностью побега, принято решение доставить его в более надёжное место.
— Более надёжное место?! Тауэр? Из моей тюрьмы за тридцать лет её существования не сбежала ни одна муха! Ни одна мышь! Это невозможно. Так что, разворачивайтесь, лейтенант Рич, и топайте туда, откуда, как Вы выражаетесь, прибыли. Своего заключённого я Вам не отдам! За сим не смею задерживать.
— За этот год у него уже 360 эпизодов.
— До свидания.
— Эвтаназия назначена на 15-е число, через три дня…
— Всего наилучшего.
— Приказ губернатора. Прошу ознакомиться.
— М-м…, чёрт знает что. Гренки на сухарях. Уф, ладно. Леди с повозки, мерину проще…
— Сэр?
— Забирайте.
— Джонсон!
— Я, сэр!
— Открывай семнадцатую. Пусть подавятся. Действуйте, лейтенант, да поживее, скоро ланч.
— Я Вас не задержу. А… А где кот-то? То есть, заключённый №666.
— Как это где? А! Джонсон!!! Бэзил! Бэзил! Кись-кись-кись! Проклятье! Красный код! Побег заключённого! Катастрофа…
— Камеры слежениия в вашей богодельне, надеюсь, есть?
— А? Разумеется! Идёмте. Так. Так-так. Вот! Немыслимо…
Сегодня, оказывается, Международный день медсестёр!
От имени, так сказать, и по поручению поздравляем.
— Что-то я не пойму… Вот тут написано: «воспаление верхних дыхательных путей». А что, есть ещё и нижние дыхательные пути?
— Конечно.
— Это как это?
— Подумай сам.
— М-м… Чем же можно дышать снизу… Что за нижние дыхательные пути… Жопа что ли?
— У тебя — да.