Разгулялася природа,
При деньгах, а всё же нищий.
Продолженья просят рода
Эти чёртовы глазища…

Динь-динь!
— Да.
— Алло. Как дела? Живой?
— Относительно.
— Завтра увидимся?
Как ни в чём не бывало. Будто расстались не два года назад, а вчера на лавочке.
— Завтра у меня курсы.
— Когда заканчиваешь? Где?
— В полвторого, возле ВДНХ.
— М-м. В два на остановке? У выставки?
— … ладно.
Вот так. Лихо. Даже думать не хочу, откуда мой номер узнала. Ей бы опером работать. Цены бы ей не было.

Тринадцать пятьдесят пять. Наверняка уже ждёт. Наверняка украдкой наблюдает, как перехожу дорогу. Сканирует на предмет восприятия. Спокойствие. Да я и так спокоен. А надо нервничать? Нет, не надо. Чего я вообще тут делаю? Умерла, так умерла. Доктор сказал в морг, значит в морг. Чёрт бы побрал все эти кнопки… Вот она. Повзрослела. Только глаза. Глаза те же. Блядские, хитрые, но бесконечно откровенные. Глаза никогда не врут. Идёт ко мне:
— Привет.
— Привет. Давно ждёшь?
— Нет. Поехали к тебе.
Нормально. Без обиняков. В лоб и без выходного пособия. Люблю я эту её обезоруживающую искренность. Делаю серьёзное лицо (это я умею), отражающее мыслительный процесс. Пожимаю плечами:
— Поехали.
Повисает на моей руке, что на её языке означает «мой». Теперь я её собственность. Вещдок. Шаг влево, шаг вправо — попытка к бегству, прыжок на месте – провокация.
«Интересно, на сколько тебя хватит на этот раз?», спрашиваю я. Только кого? Её? Скорее себя.
Поплыл морячок. Маэстро, вступление!
— Небритый, — улыбается.
— Я всегда…
— Я знаю…