— Ты уверен?
— Сам всё увидишь и поймёшь.
Они пересекли канал и шли по Лаврушинскому переулку.
— Я тоже не сразу понял, но всё оказалось до абсурда просто. Они повсюду, но есть места их скоплений.
— И всё-таки… Люди посещают галерею, и на этом основании ты делаешь вывод, что они инопланетяне.
— Люди? – они остановились, Николай пристально посмотрел Алексею в глаза:       — Вот скажи, ты москвич?
— Да.
— Ты был в Третьяковской галерее?
— Э-э… Нет.
— Люди…, — они пошли дальше: — Люди ходят на стриптиз, в бильярд, в кегельбан, караоке. Они смотрят на письки, на реальные потные сиськи, а не на двухмерные картинки на стенах. Нормальным людям хочется трахаться и бухать, у них нет ни потребности, ни желания наблюдать мёртвые изображения, людям нужно живое.
— Ну, ты загнул.
— А эти… пришельцы только и делают, что устраивают свои шабаши в таких местах.
— Ну, знаешь…
— Сейчас сам всё увидишь. Я тебя ни в чём не убеждаю. Смотри, наблюдай, думай, делай выводы.

— О! – Николай подмигнул даме на входе, показывая билеты: — Ну, как там, на Марсе? – он стрельнул глазами к потолку.
Дама внимательно посмотрела на него поверх очков:
— Фотографировать нельзя.
Николай понимающе кивнул, толкнул Алексея:
— Видал? Суки….
Пошли по залам.
— О! – Николай остановился, прижался к Алексею: — Гляди.
Он указал на человека, замершего напротив картины Васнецова «Алёнушка».
— Типичный рептилоид.
— Кто?
— Эти давно на Земле обосновались. Забрались в правительства, мировые корпорации. Травят людей потихоньку. Вот видишь, как он хищно пялится? Не моргает. Считывает код.
— Ты думаешь?
— Э-э, прэго, сеньор! Ун рамо де росас пара ла рейна?
Человек недоумённо уставился на подкрадывающуюся к нему парочку и начал отступать.
— Перфагоре!
Человек ускорил движение и скрылся за дверью.
— Я давно понял, испанский язык негативно влияет на их подкорку. Как раздражитель.
— Твой испанский на любую подкорку будет действовать негативно.
— Ну, вот что он тут разглядывал, а? – Николай подошёл к изображению опечаленной девушки сидящей у пруда с кувшинками, затем по-охотничьи огляделся.
— Вот она! Она всегда торчит возле шишкинских медведей. Самка. У них голубая кровь. Сейчас увидишь, — Николай достал перочинный ножик.
— Ты спятил?
— Что такое? Помогите! – закричала женщина с блокнотом, когда Николай ринулся на неё с ножом.

Выглядывая из-за колонны, Алексей наблюдал, как охрана с трудом отцепила от женщины вертлявую фигуру Николая, скрутила его и повела во двор.
— Не отдадим родимой Костромы! Лёха, передай нашим! Вставай, проклятьем заклеймённый….! Свободу Карвалану!!!
— У него, наверное, случилась какая-то жуткая трагедия.
Алексей вздрогнул, обернулся. Недавняя жертва Николая стояла рядом и улыбалась.
— Да. У него вчера… Windows рухнул…
— А Вы, молодой человек, тоже интересуетесь живописью?
— Да… В какой-то мере… Передвижниками… в основном….
— Удивительно, до чего сильно воздействие этих нетленных полотен на разум человека. Люди столь восприимчивы, — она вытирала платочком левую ладонь, испачканную светло-синим: — Но разве можно так бросаться?
— Совершенно невозможно.
— Я люблю сюда приходить, — женщина снова улыбнулась и на мгновение Алексею показалось, что её зрачки вытянулись в вертикальную линию и вновь округлились: — Каждый раз открываю для себя новые нюансы.
— М-да….
— Сегодня вечером в частной галерее Подворского, это на Неглинной, выставка Краснодарского живописца Казакова. Вполне можно назвать его современным передвижником.
— М-да….
— Меня Ольга зовут.
— Мэ…, мэ, Аркадий. То есть Алексей. То есть, ну да.
— Вы не составите мне компанию, Алексей? – зрачки опять сузились и расширились.
— Нет! Да, с удовольствием. Если это удобно.
— Очень даже удобно. Ну, так я Вас жду в семь часов у станции метро.
— Э-э…
— Договорились?
— Всенепременно.
— Алексей.
— Ольга…
Она ушла.

«Что это было?», думал Алексей, бредя по набережной: «Бывает  такое ощущение, будто спишь и всё вокруг сон. А почему «будто»? Может это и есть одно большое сновидение. Вся жизнь. Нет, нет, конечно это не кровь, а чернила, этот дурак испачкал её её же ручкой, когда бросился на неё. И зрачки её глаз не сужались, просто показалось. И конечно я пойду с ней на выставку, там мы нажрёмся халявного вина под пиздёж о Матиссе, на метро будет поздно, и она, разумеется, живёт неподалёку, и я её трахну. Всё обыденно, по земному скучно. Ничего инопланетного».
Алексей стоял у парапета и подобно васнецовской Алёнушке задумчиво и печально созерцал чёрную воду, по которой, как большая кувшинка шёл буксир с порожней баржей.
Алексей достал сигарету, но вспомнил, что не курит. И откуда у него сигарета? Ольга…
— А утром она высосет мой мозг через трубочку, — вслух сказал Алексей.
Буксир дал противный гудок.
— Кажется, он догадывается.
— Не думаю. Существо, у которого из заднего кармана штанов торчит кусок использованной туалетной бумаги, может догадываться только о пельменях.