— Вот смотрю я на Ваш портрет и думаю, кто Вы? Что Вы такое? Молодой. Судя по глубокому блеску, образованный. На умишке одни девочки и планы-мечты по переустройству мира. Вчерась только мамаша Ваша Вам подолом соплю утирала, а сегодня Вы «личность». Дипломированная сволочь. Да-с! Очередная штампованная пустотина, пополнившая ряды заурядностей, винт, вкрученный в механизм, не обязанный, да и не желающий понимать его назначения. Пройдёт время. Блеск сменится тусклым мерцанием. Вы пресытитесь девочками. Вы поймёте, что мир Вы переделать не можете, поскольку Вы его не создавали. Что человечество не в последние годы и не сейчас стало развратнее, более жестоко, более алчно. Что люди были такими с момента сотворения, и полностью раскрыли эти свои достоинства после позорного изгнания из Эдема. Возьмите библейские сюжеты. Убийство, предательство, блуд, войны на истребление, инцест. Все возможные сценарии написаны ещё в Ветхом завете, и играются по-прежнему одинаково. Только в разной интерпритации. Ничего нового за тысячи лет своего существования так называемое Вами человечество не придумало. Не просветлело. И сравнивая, можно сказать, что даже несколько смягчилось. И даже научилось оправдывать свои мерзости самым простым путём: узаконивая их. Я доступно для Вашего мозга изъясняюсь? Ну, отлично. Так вот, что я Вам хотел сказать, юноша. Если когда-нибудь, не приведи господи, Вам доведётся попасть в Латовск, ни в коем случае не вздумайте заходить к сапожнику Михееву.
— Что так?
— Он чинит сапоги!
— Что удивительного в том, что сапожник чинит сапоги?
— А Вы, позвольте полюбопытствовать, считаете подобное нормальным?
— Более чем.
— В таком случае, мой несчастный юный друг, дальнейшую беседу считаю бессмысленной и нецелесообразной.
— А что, собственно, ненормального в том, что сапожник чинит сапоги? Если бы он в своей лавке продавал семечки на вес, это могло бы вызвать некоторое недоумение. А если сапожник чинит сапоги, в чём же здесь ненормальность?
— Приятно было познакомиться.
— Позвольте, я попрошу объяснений.
— Спокойной ночи.
— Или что, этот Ваш Михеев, может быть, не чинит сапоги, с чего же тогда ему называться сапожником?
— Всего наилучшего.
— Что же случится, если я вдруг, по оказии или недоразумению окажусь в Латовске и зайду к Михееву?
— Пустота… Абсолютнейшая пустота… Вакуум… Пробка… Одни девочки и закон сообщающихся сосудов… Спать пора, юноша, погасите лампу, будьте добры. Следующая станция только в семь утра. А ведь ещё считает себя образованным человеком, кошмар. Вакуум. Да, и не вздумайте меня бить. Я пожалуюсь смотрителю.