Папаша Жардан.

— Итак.
Элизабет вздрогнула.
— Вам непременно нужно видеть месье Гуго?
— Да. Хотелось бы.
Человек в пенсне крепко, но деликатно взял её под локоток и повёл к двери, из-за которой недавно вышли дама со своим сопровождающим.
— Вам назначено?
— Нет, — опустила голову Элизабет.
— У Вас есть рекомендации?
— Нет, — голова склонилась ещё ниже.
— В таком случае…
— Мне рассказал о нём папаша Жардан, — грустно сказала девушка.
Сутулый остановился.
— Так все называли его – папаша Жардан.
— Расскажите, — мягко и с явным интересом скорее даже не попросил, а ненавязчиво потребовало пенсне.
И Элизабет рассказала.

Прошлой осенью девушка стояла на мосту. Ветер порывами трепал её локоны. Наблюдая, как жёлтые листья дождём опадали вокруг, она вдруг подумала: «Листопад. И в самом деле листо пад. Падают листья — листопад, падает снег – снегопад, почему, когда падает вода,  говорят «дождь», а не «водопад»?». Такие мысли пришли в её голову. Она раскрыла свою большую папку и начала выбрасывать вслед листьям с деревьев, листы из своего альбома. Рисунок углём. Карандаш. Акварель. Гуашь. Масло. Глупая, она не знала, что маслом рисуют по материи, а не по бумаге. «Клён Тристан». «Скамейка дяди Луи». «Матильда умывается». «Папина трубка». «Роща радости». «Гаспар». Листы падали в мелкую речушку и медленно скрывались под мостом. «Свеча». «Матильда играет с клубком». «Сын молочника»….
— О, да сегодня никак благословенный день, клянусь честью! – раздался хриплый голос: — Обычно создатель шлёт мне с неба либо дождь, либо снег, а сегодня я получаю в подарок нечто более прекрасное, чем смог сотворить он сам!
— Кто здесь? – спросила девушка.
— А вот и ангел, который доставил столь чудесное послание.
Под мостом на коленях стоял старик, заросший сединой, в заплатанном плаще, растрёпанный, окутанный бесконечно длинным вязаным шарфом. Он вылавливал проплывавшие рисунки и бережно раскладывал рядом с собой, когда девушка спустилась к нему.
— Позвольте представиться, мадмуазель, — он поднялся с начинающим расплываться «Сыном молочника» в руках, отвесил грациозный поклон: — Гастон Антуан Готфруа граф де Версен.
— Граф? – удивилась девушка.
Старик улыбнулся:
— Мой ангел может называть меня просто Жардан.
— Папаша Жардан?
— В определённом смысле, да.
— Вы не граф, — теперь улыбнулась девушка.
— О, не спешите с выводами, мадмуазель! На мне дырявые ботинки и не шитый серебром сюртук, но в Вашей возможности исправить это недоразумение.
— Как же?
— Здесь, — старик стукнул «Сыном молочника» себя по голове: — Просто представьте. Вам это вполне под силу.
В то же мгновение перед девушкой стоял статный пожилой вельможа.
— Ну, вот, — хихикнул старик.
— Вы король! Король Лир! Я видела Вас летом на ярмарке, папаша Жардан. Вы – король Лир!
— «Шумите, ветры, свирепствуй, буря! Серные быстрые огни, предтечи разрушительных ударов! Лейте пламя на белую главу мою»! Хе-хе. Ну, это было в прошлой жизни. Однако чем я заслужил милость Господню, что эта «Спящая медуза» оказалась в моём королевстве? — он разглядывал мокрый рисунок.
— Это вовсе не медуза, — засмеялась девушка: — Это «Сын молочника».
— Ну-у? В самом деле? А вот эта мадам?
— Это моя кошка Матильда умывается лапкой.
— Надо же. Вы обратите внимание, какой эффект даёт гуашь после водных процедур! А акварелью попробуйте рисовать на более плотной бумаге, предварительно смочив её. Вы поразитесь, что можно творить этими красками.
— Правда?
— Безусловно. А это Вы писали маслом. Как интересно чередуются крупные и мелкие мазки с прорисовкой. Подобные эскапады любит старина Клод. Вам не довелось видеть его «Пруд с лилиями»?
— Нет…
— Пожалуй, лучшее, что он сделал на сегодняшний день. Послушайте, Вы просто обязаны нарисовать наш пруд с лилиями в парке Ружа! Вы были там?
— Да. Там очень красиво.
— Непременно маслом и непременно на холсте!
— Я… Я больше не пишу.
— М-м, — нахмурился старик, разглаживая лист: — Я полагаю для этого есть веская причина, иначе Вы просто совершаете преступление по отношению к человечеству.
— Вы смеётесь надо мной.
— Я никогда не страдал отсутствием чувства юмора, но сейчас, поверьте, мой ангел, не тот случай.
Они помолчали.
— А я сжёг свои работы, — нарушил тишину старик.
— Как! – вскрикнула девушка: — Вы…
— Да. Я совершил эту подлость. Я знаю, что такое сомнение, давление, кажущиеся непреодолимыми трудности. Брезгливый взгляд близкого существа, ухмылки друзей, шёпот за спиной. Я не справился с этой мелочью, с этой паутиной. Раз это никому не нужно, решил я, значит этого не должно быть. Но только я не учёл, что это нужно мне. И за это я понёс свою кару. Не повторяйте моей ошибки, не гасите огонёк в Вашей груди и в Ваших глазах. Не превращайте его в угли и золу, а раздуйте в большое пламя, которое будет согревать, и собирать вокруг себя всё живое и даже воскрешать, даже спустя годы и века. И ещё, мадмуазель, позволю Вам дать совет. Когда перед Вами встанет вопрос, на который Вы ответили, придя сюда в желании утопить свой свет, воплощённый на этой бумаге, прежде чем решить окончательно, посетите Гуго. Великого Гуго, как его называют, и весьма заслуженно, надо сказать. Вот когда вы напишете свой «Пруд с лилиями», отправляйтесь в Париж на улицу Сент-Оноре у сада Тюильри.
— Великий Гуго?
Старик кивнул:
— Величайший гений всех времён, поверьте… Хе-хе… Однако скоро начнётся дождь. Мне пора разводить костёр, а милому ангелу вернуться домой, чтобы не подхватить насморк.
— Да-да.
— Вы позволите оставить Ваши работы? Им будет уютно в моей галерее.
— Да, конечно. Спасибо, папаша Жардан! – кричала и махала ладошкой девушка, уже бежав по шуршащему ковру, придерживая шляпку, которую пытался сорвать, и поиграть с ней, ветер.
Через несколько дней девушка не нашла папашу Жардана ни под мостом, ни на рынке, ни в парке, где бы ни искала, чтобы показать ему свой «Пруд с лилиями» написанном ей маслом на настоящем холсте. Ей стало очень грустно, но она поняла, чтобы что-то решить, она должна встретиться с великим Гуго.
— Не пущу! – с придыханием сказала мать.
— Ни одного су ты от меня не получишь, — сухо сказал отец.
— Ты вернёшься, — с уверенной ухмылкой сказал Гаспар.
Девушка заложила в ломбарде Дюваля кулон с жемчугом, бабушкин подарок на шестнадцатилетие, и они отправилась на станцию. Она и её «Пруд с лилиями», завёрнутый в коричневую почтовую бумагу.