Все были уверены, что я её ухажёр и поэтому разглядывали меня издалека, не приближаясь на опасное расстояние. Появился кривоногий мажордом, или как его раньше называли массовик-затейник и стал рекламировать возможные развлечения: пинбол, гонки на квадроциклах, баня и верховая прогулка. Оставив свою прелесть дремать на шезлонге у бассейна, я отправился на верховую прогулку. Давно мечтал опуститься в седло и почувствовать себя бравым кавалеристом, Дон Кихотом или на худой конец Санчо Панса. Я прикмнул к группе ещё из пяти человек, преимущественно поддатых дам, и нас повели к конюшне.
— Кто-нибудь ездил раньше на лошади? —  Суровый инструктор, пятидесятилетний сухой мужик (ни дать ни взять Клинт Иствуд в камуфляжной форме) обвёл нас тяжёлым взглядом. 
— Нет, только на верблюде.
 Иствуд явно не оценил шутку. Всем своим видом он показывал, насколько ему осточертели городские мажоры. Он кивнул своим юным пажам:
— Разбирайте лошадей.
|Помощники, молодые ребята, засуетились у животных.
Мне, очевидно как самому крупному представителю нашей банды, достался вороной красавец, чёрный гигант. Конь. О том, что это именно конь, свидетельствовали свисающие из под хвоста два мохнатых кокосовых ореха и та часть которая к ним прилагается, больше напоминающая слонячий хобот.
— Да не подходи ты сзади! – Иствуд одёрнул меня за плечо и тут же пояснил: — Лягнёт!
Ободрённый нашим бравым инструктором я взялся за луку, сунул ногу в стремя и плюхнулся в одеревенелое седло. Мой Росинант недовольно покачнулся подо мной. Парнишка, который всё это время держал его под уздцы, перекинул мне поводья. Таким образом впервые в жизни я был предоставлен коню и соответственно конь мне. Ощущения весьма своеобразные. Будто я вырос на полтора метра.
— Тяжеловато, милый, но потерпи,- я дружески потрепал вороного по холке. Ноль внимания. Однако надо было двигаться с места, так как мои соплеменники, каждый забравшись на свою скотину с помощью или без, во главе с камуфляжным Иствудом уже цепочкой зашагали по обочине горной асфальтированной дороги. Слегка тюкнув вороного пятками в бока, я дал ему понять, что пора. Он как зомби грустно поплёлся за караваном. Казалось, его грозный вид совсем не соответствует его понурому характеру. Ослабив поводья, я полностью доверил себя своему новому другу. Наверное, ему, как и инструктору, тоже надоело сотый раз таскаться по одному и тому же маршруту туда и обратно. Так, цокая подковами и распевая мушкетёрские песенки, наша кавалькада добралась до моста (конечной точки) и повернула назад. Росинант вёл себя послушно. Если я тянул повод вправо, он поворачивал вправо, если тянул влево – шёл влево. Вернулись к конюшням, спешились. Все делились впечатлениями. Я погладил своего красавца по морде. Он даже не посмотрел на меня. Его взгляд был направлен  в неизвестность. Меня передёрнуло. Такие пустые, затуманенные, безнадёжные глаза я видел только один раз в жизни. Полгода назад. В зеркале. Тогда ещё я дал себе слово, что больше никогда не увижу таких глаз. И вот надо же. Как будто прочитав мои мысли, конь повернул ко мне свою печальную голову, словно собираясь мне что-то сказать, но тут рука нашего крутого ковбоя схватила его под уздцы и повела в стойло…

Моя прелесть занималась своим любимым делом – демонстрировала миру свой обгорелый зад. Я опустился рядом с ней в пластиковое кресло. Солнце, горы, бар, бассейн. Всё прекрасно. Завтра этого уже не будет.
— Ты чего такой бледный?
 Я посмотрел на неё. Красивая, сука, всё-таки. Сунул руку ей под купальник  на задницу.
— Пойду выпью, а то скоро уезжать, а я ещё ни в одном глазу.
Поднялся и побрёл к бару. Спиной я слышал, как прелесть вздохнула и перевернулась на другой бок.